себе, чтобы не забыть хоть как-то. чтобы хоть как-то поймать и сохранить.
не читатьчто происходило, я, видимо, соображал плохо. а разум, наверное, отключился в тот самый момент, когда левым ухом я уловил какой-то странный звук, доносящийся из окна. шуршащий. успокаивающий. такой умиротворяющий и спокойный.
вернее, разум отключился, когда я повернулся на звук.
это было... вообще-то, говоря начистоту, это была обыкновенная метель. но по какой-то причине, мне совестно за употребление эпитета "обыкновенная" к... этому. к этому чуду.
я стараюсь печатать быстро, боюсь, что ощущение растворится, растает, а я не успею его поймать. закоченевшие пальцы слушаются плохо.
так вот, это была метель. нет, не так.
просто в тот момент, когда я увидел это, в моей голове почему-то пронеслись мысли о том, что, будь мама-драй сейчас дома, она бы обязательно сказала мне немедленно закрыть окно - вдруг простужусь, вдруг окно выбьет, вдруг ветер снесет что-нибудь хрупкое с подоконника, вдруг это вообще опасно. подумал и хотел улыбнуться, поймав себя на мысли, что мое сознание в первый же момент выдало совершенно противоположные мысли - надо скорее забраться на окно (ведь зрелище такое зачаровывающее), но окно не открывается до конца, значит, надо самому скорее нафиг сбросить с подоконника все вещи (они так некстати, дурацкие вещи, кому они тут вообще нужны), но, кроме того, происходящее за окном может быть опасно, а, значит, надо скорее выбраться туда!.. хотел, я хотел улыбнуться этим быстро пролетающим в сознании мыслям (мне казалось, они шуршали так же, как метель за окном), но вдруг понял, что отключаюсь.
а потом все исчезло. осталось только это странное существо, шершавой белой крупой осыпающее мои руки, вытянутые из окна. я стоял на оконной раме, на самом краю четырехэтажной пропасти не держась, мои ноги дрожали от срабатывающего рефлекса, тело по умолчанию пыталось сохранить равновесие. но все эти факты отмечались и записывались где-то в отдаленном углу моего разума.
мне не было страшно - это поражало меня больше всего.
там вообще ничего не было. мир как будто полностью исчез. утонул, стерся, погряз в миллиардах холодных белоснежных песчинок. вернее, я ожидал, что они будут холодными - по определению. и только через несколько минут отстраненно отметил про себя, что они нифига не холодные, кто внушил мне этот бред?! они никакие. они просто завораживающие. идеальные.
тысячи, тысячи белых мух с бесшумным шелестом окутывали все вокруг, завлекали в какой-то зачарованный, слегка безумный танец. завлекали, подхватывали, с легкостью несли тебя и заставляли забыть обо всем, что существовало до них.
вы спросите, как шелест может быть бесшумным, и я не смогу вам ответить. и не захочу, он просто может. и если вы в это не верите, нам не о чем с вами говорить.
сон. мне так казалось, но уже позже, когда уже устоявшаяся, превратившаяся в константу для всего существовашего мира вьюга, это беспросветная белая пелена, осторожно и неслышно стершая с лица Земли все, в том числе и саму Землю тоже, и вообще все на свете, когда это существо внезапно вздрогнуло от неожиданной вспышки света где-то далеко за ним, которую было видно словно через тело этого таинственного, волшебного существа. и существо, такое огромное и безмятежное, вздрогнуло от этой неожиданной вспышки и жуткого грохота, последовавшего за ней.
а, может быть, мне показалось. через несколько секунд оно ведь было снова спокойным, умиротворяющим и всевластным.
а потом все вдруг кончилось. я, кажется, как раз тянулся рукой к большой белой лапе этого существа, мягкой и прохладной, вдруг вихрем взмывшей вверх рядом с моим окном. и где-то рядом покачивался уличный фонарь.
но лапа исчезла, вдруг просто растаяла передо мной без предупреждения, едва коснувшись моей руки. и все существо растаяло, а белые мухи превратились в пыль. я только тогда, кажется, взглянул вниз, уже не на этот поразительный вихрь, а на обычный серый асфальт под моим окном и на водосточную трубу рядом с ним, тянущуюся до самого асфальта.
и вдруг в ужасе отшатнулся назад, едва успевая схватиться за оконную раму.
голубой чайник с грохотом упал с подоконника на пол, разрушая остатки иллюзии.